Театр абсурда? Вполне возможно, да вот только…

На основной сцене харьковского Дома актера театр «Новая сцена» вышел к зрителю с премьерным спектаклем «Искушение», поставленным по пьесе драматурга молодого, но подающего большие надежды.

Режиссер-постановщик спектакля Николай Осипов, он же исполнитель роли Фауста, решил воплотить на сцене реальных людей, живущих в нереальных предлагаемых обстоятельствах. Пытаясь оправдать их комфортное существование в условно обозначенном сценическом пространстве, он усложняет действие чередой абсурдных ситуаций. Театр абсурда? Вполне возможно, да вот только чтобы оправдать такой постановочный метод, сначала необходимо упорядочить предлагаемые правила игры — то есть сделать понятной причину отказа персонажей от душевных переживаний в правдоподобных предлагаемых обстоятельствах. Если трактовать искушение как повод к совершению греховного поступка или отступления от устоявшихся принципов, то потеря идеалов действительно опутывает человека цепью абсурдных курьезов. Как правило, в драматургических произведениях это приводит к трагической развязке — покаянию или сведению счетов с собственной жизнью. К сожалению, в театре часто подменяют абсурд примитивной чувственной абстракцией и, выдавая желаемое за действительное, демонстрируют со сцены экстравагантные взаимоотношения, не раскрывающие духовной сути осмысленных персонажей. Таким образом, эффектная внешняя форма энергично иллюстрирует только авторский текст и не более того.

Моё столь долгое вступление стало результатом отсутствия конкретного жанрового определения, не указанного режиссером в афише. А указание, что, как сказано в анонсе к спектаклю, «Искушение» рассказывает о реальности, в которой нет реальных опор, где зыбки и перемешаны до незримого вымысел и правда, сплетня и факт», ни к чему не обязывают ни спектакль, ни зрителей. Суди как хочешь и о чем захочешь…

Нехорошо это. Вот и приходится начинать не с анализа, а с поиска «зацепки», чтобы распустить сложную вязь режиссерского замысла.

В спектакле не обозначен исток драматического действия. Первая картина начинается с того, будто нам уже хорошо известно всё, что происходило с действующими лицами до их появления на сцене. Неправильно это. Подайте нам, пожалуйста, исходное событие, какое повлечет за собой первую конфликтную ситуацию, в которой мы, зрители, выберем того, кому станем сопереживать аж до логического завершения полуторачасового сценического действия. Но зрителям и приглашенным на премьеру критикам пришлось самим сочинять биографию действующих лиц, чтобы оправдать их довольно странные взаимоотношения с увлекательной интригой, увы, возникшей без обоснованной причины.

А вот то, что происходит на наших глазах, увлекает актерской достоверностью и фанатичной верой в успех. Это хорошо.

Действие происходит в приморском отеле на съемках фильма. Режиссер — уверенная в своем превосходстве над всеми дама, именуемая Мефистофелем (артистка Екатерина Келлина), снимает остросюжетный психологический триллер, но, видимо, что-то не заладилось с её концептуальным замыслом будущего шедевра. Поиск оригинальной фабулы наталкивает на мысль использовать образцом для одного из персонажей картины школьного учителя Фауста (артист Николай Осипов), пришедшего на берег свершить над собой казнь, отважившись кануть в пучине морских волн. Утопиться он так и не смог, полюбив Маргариту (артистка Вероника Галанцева), которая талантливо играет порученную ей коварной «режиссершей» роль девушки, влюбленной в Фауста. В конце концов лживая любовная «песнь» Маргариты сменяется минорным «речитативом» Фауста о кризисе среднего возраста. Фильм дамы Мефистофель получает награду на престижном фестивале. Режиссер на красной дорожке, а остальные где?

Параллельное действие ведут два очаровательных дзанни — своеобразных персонажей-слуг. Антон Глазунов и Вагда Салех выполняют важную для сюжетной линии функцию — повествование и комментирование обстоятельств, предвещающих или объясняющих конфликтные ситуации в кругу основных действующих лиц. Пластически безукоризненно, на хорошем уровне театральной импровизации дзанни активно поддерживают ритм сценического действия миниатюрными интермедиями. И нам, зрителям, интересно мнение двух сторонних наблюдателей.

Декорационное оформление представляет собой зал киностудии, в котором монтируют черно-белое кино. Два больших экрана мобильно трансформируются, изменяя место действия. Эффектно работает фон второго экрана, на котором отражаются тени участников реальных событий. В графическую схему спектакля превосходно вписываются костюмы, разработанные для актеров этого действа известным харьковским модельером Константином Пономаревым. «Поведенный на всем японском, — объясняет модельер, — конечно же, я не мог обойтись без оммажа театра Кабуки, поэтому мистические курого, а проще говоря, «невидимые люди в черном», под управлением фантастического Мефистофеля в женском облике манипулируют в пространственных рамках сцены».

В ожидании тайфуна под названием «Тело Гектора» никто не умирает — ни от тоски, ни от любви, ни от любопытства. История об отношениях и чувствах получилась заманчивой, да только не смешной и не грустной. Не выкристаллизовывался сценический образ, которому бы хотелось сопереживать. Это плохо. Люди с давних времен приходят в театр к живым актерам, и как вы думаете, зачем? За состраданием…

Странное дело: и режиссерский замысел интересен, и роли сыграны на уровне, и оформление, и костюмы хороши, а неповторимый образ спектакля остается незавершенным. Дел-то — всего ничего: надо только определить исток и логическое завершение драматического действия. Тогда всё разу встанет на свои места.

Александр Анничев
Информационное агентство Время